История авиации полна примерами того, насколько опасными могут быть последствия небрежности и ошибок летчиков. Причем опасными не только для самих экипажей, но и для множества людей и даже межгосударственных отношений.
На то и автоматика, чтоб не думать
Один из таких инцидентов описал в воспоминаниях Герой Советского Союза Василий Решетников, с 1969 по 1980 годы — командующий Дальней авиацией: «Раз есть статистика, нашлась и наука, с порога заявившая о праве на ошибки и неистребимость так называемого человеческого фактора, но еще более — живучесть личностного. Куда ж от них уйдешь, если даже обыкновенная бытовая неряшливость, как следствие невоспитанности характера и неотесанности нравов, проникает не только на аэродромы, в цеха завода, но «забирается» и в самолетные кабины. Пустился же однажды уже налетавшийся штурман, а заодно и сверх меры доверчивый летчик, в дальний путь, забыв при смене старта переориентировать курсовую систему на новые исходные данные, отличавшиеся от первоначальных на 180 градусов. Забыл просто так, элементарно, не превысив, сидя в кабине, того уровня рассеянного внимания, с каким страшно и по земле ходить.
С наступлением ночи вся полковая группа бомбардировщиков, покинув промежуточный северокавказский аэродром, сначала устремилась на восток, к морскому полигону, а затем легла на прямой курс к очередной точке посадки у западных границ Белоруссии. Был среди взлетевших и тот злосчастный. Управившись со взлетом, экипаж тотчас перешел на полет в автоматическом режиме, и дальше самолет шел сам, только совсем в другую, зеркально противоположную сторону. Ну, что бы разок взглянуть на компас или экран локатора! Куда там, «на то и автоматика, чтоб не думать»! А самолет с запада обогнул Кавказский хребет, подвернул вправо, пересек иранскую границу и помчал прямехонько в сторону Пакистана и Аравийского моря.
«Сюжетец» над столицей Ирана
Но и после этого понять, где самолет находится, штурман не сумел: «Теперь вообразите картину: внизу беспечно сверкает огнями городского освещения Тегеран, а над ним, на стратосферной высоте, несется советский сверхзвуковой дальний бомбардировщик с боевой ракетой на борту.
И нужно было случиться такому совпадению — именно в эти минуты по штурманскому расчету времени под самолетом, если бы он шел по заданному маршруту, должен был появиться Курск, за который и был принят Тегеран. Увидев крупный город и тем самым «убедившись в правильности пути», штурман не преминул доложить по внутренней связи:
— Командир, проходим Курск. Тут моя теща живет.
Тегеран был тих и не проявлял ни малейших признаков беспокойства. Вне всякого сомнения, его ПВО (и, как водится, наша) прозевала вход чужого самолета на территорию Ирана и не подозревала, каков сюжетец сотворился над его столицей.
Но к тому времени в полковой группе пропажа уже обнаружилась. Спохватились и контрольные средства советской ПВО. Блударя хоть и поздно, но засекли над Ираном. Теперь с ближайших советских аэродромов, отбросив все условности, открытым текстом тянули экипаж, как могли, на себя, уговаривая взять новый курс, кратчайший к нашей территории.
Командир корабля не сразу осознал всю драматичность своего положения, а сообразив, был предельно послушен и на последних литрах топлива, промахав над Ираном полтора часа, сумел сесть у пограничных истребителей в Туркмении.
Это был, конечно, единичный выпад — один на многие годы, — но страшен, как страшны бывают последствия любой оплошности несобранных людей, коим подвластны высокие технические мощности и большие пространства».
Можно себе представить «разбор полетов», последовавший за этим. Надо полагать, что не одна офицерская карьера была тогда поломана.
Иногда лучше не признаваться
Закончилась эта история советским саморазоблачением: «Иран хранил молчание. Знал ли он что-нибудь о нарушении его границ? Вряд ли. Тем не менее, Советское правительство сочло необходимым, чтоб не напороться на разоблачения, извиниться перед соседом за невольное вероломство. Вот уж теперь Иран вознегодовал и обрушился на Советский Союз бранной и невоздержанной нотой. Жизнь между тем катила многими ручьями, сливавшимися в бесконечную реку проблем и забот». Пожалуй, если иранцы молчали, не стоило и извиняться за «невольное вероломство», нарываясь на «бранную и невоздержанную» ноту.
Сколько же подобных историй могли бы рассказать летчики разных стран мира! И каждая из них могла бы кончиться, черт знает чем. А что, если бы ПВО Ирана не прозевала чужой сверхзвуковой дальний бомбардировщик с боевой ракетой на борту, запросто так летящий над иранской территорией и приняла бы «надлежащие меры»? Что могло случиться, если бы горючее у злосчастного самолета кончилось пораньше, и он рухнул на чужой территории? По «закону подлости» мог бы бомбардировщик и на населенный пункт упасть. Хотя бы и на «Курск», который Тегеран. Вместе с ракетой… Страшно могло все закончиться.
Максим Кустов
[свернуть]